Шпинат, Эдип и женская ладонь. Дневник Стратфордской конференции: День 1, 4 августа 2014 г.
4 августа 2014 г. в Шекспировском институте Бирмингемского университета (г. Стратфорд-на-Эйвоне) открылась XXXVI Международная шекспировская конференция. В этом году ее тема — “Shakespeare, Origins and Originality”.
В Стратфорд приехали около 250 шекспироведов и специалистов по английской литературе раннего Нового времени со всего мира, в том числе двое из России — профессор РАТИ-ГИТИС А. В. Бартошевич и доцент КФУ В. С. Макаров.
Конференция проходит в Mason Croft — историческом здании середины XVIII века, которое с начала 1950-х гг. занимает Шекспировский институт. Mason Croft сохраняет планировку городского дома, с небольшими комнатами, узкими коридорами и садом. Это придает конференции особую прелесть, как будто ее участники действительно приехали в гости к Шекспиру.
Первый день конференции открылся несколькими пленарными докладами.
Профессор Йоркского университета Майкл Корднер в докладе “„A Song that Old Was Sung‟: Shakespearean Verse and Its Performers» рассказал о связях между шекспировским текстом и актерскими практиками в театрах XVII века и современности.
Доклад профессора Университета Халла Дженет Клэр “„Art to Enchant‟: The Tempest, Source and Sorcery” был посвящен «Буре». «Буря» — пьеса, для сюжета которой, как известно, не существует единого источника. На ее примере интересно рассмотреть авторскую стратегию Шекспира, его «высокоэклектичную практическую оценку драматического потенциала» каждого из возможных источников — отчета об экспедиции Сомерса на Бермуды, эссе Монтеня о каннибалах и др. Шекспир оказывается в центре спора его современников — в их числе Джон Флорио и Торквато Тассо — о том, что такое оригинальность. Если считать, согласно Флорио и Тассо, что суть оригинальности — неожиданное соединение знакомых элементов, то Шекспир оригинально соединяет в «Буре» мотивы колдовства и путешествия в Новый свет. В магии Просперо взаимодействуют личный выбор и общие для всех перемены. Возможно, применительно к такой стратегии нужно говорить не об «источниках», считает профессор Клэр, а о «данных», и не о поиске источников для статичного текста, а о построении «траектории» (tracing в терминологии Ж. Делеза и Ф. Гваттари). Оригинальность Шекспира в «Буре» не в том, что он построил уникальный сюжет, а в его способности реконцептуализировать старые идеи в беспрецедентно новых контекстах, где утопия Гонзало соседствует с «марловианским моментом» отказа Просперо от волшебства. Используя геологическую метафору, завершает Клэр, такую авторскую практику можно было бы назвать «отложением осадка», «седиментацией».
Самая бурная дискуссия за весь первый день развернулась вокруг доклада Питера Холланда “Spinach and Tobacco: Making Shakespearean Unoriginals”. Профессор университета Нотр-Дам в своем неподражаемом стиле проанализировал несколько примеров «неоригинала» — мэшап- текста или фильма, в котором шекспировский сюжет соединяется с тем, что отдельно от него существовало в массовой культуре. Неточно было бы говорить только о «шекспиризации», считает Питер Холланд, ведь шекспировское в итоговом «неоригинале» может быть сведено к нескольким фразам или жестам. Докладчик подробно проанализировал три примера. В первой части доклада («Шпинат») это одна из серий мультфильма о морячке Попае (Shakespearean Spinach), в которой Попай-Ромео и Олив Ойл-Джульетта разыгрывают на сцене театра музыкальную пьесу, в которой от Шекспира осталось две строки, а музыка и часть текста заимствована (и переосмыслена) из оперы Фридриха фон Флотова «Марта» (в начале XX века она была поставлена в Метрополитен-опера и оставалась популярной до начала Второй мировой войны). Во второй части Холланд обратился к двум мэшапам Шекспира и современного кино — трилогии «Звездные войны Уильяма Шекспира» Иэна Дэшера и «Двум Лебовски» Адама Берточчи. Обе книги — интересный пример «неоригинала», в котором авторы-университетские выпускники сознательно смешивают приемы фанфиков и академического комментирования. В результате получается текст, одновременно «одержимый» Шекспиром и подпавший только под его внешнее влияние (например, Дэшер в одной из реплик перефразирует начало «Двух веронцев» не из-за сходства его героев с Валентином и Протеем, а желая создать узнаваемо «шекспировское» начало). Желая сделать Шекспира «релевантным современности», авторы предполагают, что на зрителей и читателей «шекспировские» элементы текста подействуют, как шпинат на Попая, и заставляют возвести генеалогию исходного объекта массовой культуры («Звездные войны» и «Большого Лебовски») к Шекспиру. И все же диспропорция между знанием двух элементов «неоригинала» очень велика: чтобы читать Берточчи и Дэшера, не обязательно хорошо знать Шекспира, но невозможно не знать сюжет соответствующих культовых фильмов. «Редуктивное» знание шекспировских текстов не дает «шекспиризации» стать драматически мощной. Исследователям трудно подступиться к анализу таких «неоригиналов», пока они, вслед за Генри Дженкинсом, не признают, что между учеными и «фанатами» культовых фильмов, групп, комиксов и т. д. довольно много общего. Дженкинс назвал исследователя, понимающего, что он является также и «фанатом», «ака-фэном» (академическим фанатом).
Откликаясь на шутливый призыв Майкла Добсона, слушатели подтвердили аплодисментами свою принадлежность к фэн-клубу Питера Холланда.
После обеда конференцию продолжили еще два доклада. Пол Менцер (Мэри Болдуин Колледж) в докладе “Oedipus Text” провокационно и отчасти пародийно рассмотрел взаиморасположение Шекспира и Бена Джонсона в современной «культурной сфере». Его Шекспир — «сын» Бена Джонсона, создавшего шекспировскую оригинальность тем, что впервые написал о ней. Одновременно Джонсон хочет, как Эдип, освободиться от влияния Шекспира и создать свой театр. В год смерти Шекспира Джонсон выпускает свои «Труды», по образцу которых «рождается» шекспировское Первое фолио.
В докладе Фары Карим-Купер “Shakespearean Gesture: Narrative and Iconographic Beginnings” была представлена попытка культурной археологии жеста из нарративных источников (поэма Шекспира «Обесчещенная Лукреция», монологи ремарки в пьесах) и визуальных источников (иконографии Лукреции, св. Урсулы и др.) Особенно важное место в этих иконографиях занимает образ спящей женщины, подложившей под щеку ладонь. Как и Дженет Клэр, доктор Карим-Купер предлагает не реконструировать, а картографировать траектории нарративной и иконографической истории. В их взаимодействии — сложная параллель между намеренной и внутренней экспрессией жеста.
Академическая программа первого дня завершилась беседой директора Шекспировского института Майкла Добсона с художественным руководителем Royal Shakespeare Company Грегори Дораном. Доран рассказал о планах Компании в преддверии следующего юбилейного года — 2016, когда в Стратфорде пройдет Всемирный шекспировский конгресс. Отдельное внимание будет уделено постановке и публичным чтениям пьес современников Шекспира — Джонсона, Марстона, Форда и других. Будет восстановлена и экспериментальная площадка The Other Place.
Первый день конференции завершил спектакль «Два веронца» в Королевском шекспировском театре (постановка Саймона Годвина). Скоро «Два веронца» выйдут на экраны кинотеатров мира. В России его можно будет посмотреть благодаря проекту TheatreHD.
В. С. Макаров
Фото автора